Мысли текли вяло, как туман за стенами. Выигранное пари получилось каким-то никчемным. Похвастаться своей лихостью и быстротой бега можно было разве что перед трактирщиком Бобом, а того удивить чем-либо представлялось совсем уж невозможным. Вот и оставалось сидеть и ждать, когда кончится надоедливый дождь. В грязноватом окошке маячил силуэт слепого.

«Как ему-то не тошно… все на дворе, да на дворе. И работка…хотя опять же, коли подумать, чем плохо? Стой себе… и нечисть не трогает. Постой, а вот почему бы? Ох, непрост слепой, совсем не прост… посылку, грит, снеси… а что в этой посылке, кто-нибудь видел? То-то… И куда посылка? В такие места, куда и не дойдешь вовек. Вот давеча ненароком подслушал – загнал слепой какого-то бедолагу на край мира, страшно сказать – аж к Туаноду! Нет, неспроста это! Берутся ж откуда-то у бабок волшебные вещи. Или вот – ну какое ему, слепому, дело до какого-то там Шубокрада за 2 озера да 3 замка отсюда…путников, вишь, обижает…ну и что? Не ходи, где не просят! Посылка…а порошки у бабок откуда, они ж с места отроду не сходят! Да и все ли порошки постороннему так вот сразу и продадут? А говорят, бывает вдруг, возьмет да сам себе посылку передать просит – это зачем еще? Нет, не прост слепой… ну где ж этот обормот, тропосы его заешь?»

За дверью послышалась возня и рявканье. Трактирщик лениво вытащил откуда-то здоровенную дубину, любовно протер тряпицей рукоять, и, непонятно кому пробурчав: «А вот я вас, голубчиков», рассерженным камнеедом полез из-за стойки. Не долез, присел испуганно. Сквозь щели шарахнуло ослепительно белым светом, потянуло грозовой свежестью и сразу – паленой шерстью. Возня утихла. «Ага…похоже, шок… 10 этак уровня…»: протянул трактирщик, с видимым сожалением пряча дубину. На пороге отряхивал воду с волос и улыбался новый посетитель.

«Шок 10? Не похож что-то этот парень на магистра магии… Вот с неделю этак назад баронская дружина на замок шла – вот там маги! Мантии, браслеты сияют, львы на щитах скалятся.… По правде сказать, хрен им эти львы помогли. Дня не прошло, как дружина через респ в город вернулась… и с виду уже не женихи были, ох, не женихи.…Да и сабля у него – аккурат такую старик мне в подземелье выдал, перед тем, как наверх вытолкнуть. Несерьезный он какой-то, несолидный… Магистр, это ж… магистр! У магистра в голове, поди, только мантрам место и осталось, какие уж тут улыбочки. А он скалится – зубы настежь».

Вошедший подошел к стойке и о чем-то негромко заговорил с трактирщиком. Дверь снова хлопнула.

«Кого бишь там еще занесло в эту глушь? Ох, матушки! Это ж Джет! И девчонка из-за плеча выглядывает! Добежали все же! Хотя какое там добежали…за это время, небось, сюда и нифон крылышками дохлопал бы, не приведи Ткач. Увидят меня – поймут, что пари вчистую продули, огорчатся. Ага, увидели! Да что ты лыбишься, ровно пшеницу продавши? Я уж с час тут кукую, а вас где глоки болотные гоняли? Какой амулет? А ну, покаж!»

Вещица, лежащая на потемневшем дереве столешницы, на первый взгляд и верно походила на амулет. Как же, видели, знаем… То, да не то. Вместо причудливого золотого плетения и каменьев на потемневшей голубоватой пластинке смыкались лезвиями 3 меча.

«Это что ж выходит?: Пока я как лось через малинник ломил по дороге, эта парочка решила схитрить и в обход отправилась? Прыгать они умеют! Ну жуки! Ну на всякую… словом, загнали их волки на каменный столб, благо мантру прыжка прочесть ребята успели. Добро еще, летуна там не случилось, или, не дай не приведи, дракона. Там штука эта и лежала. Просидели они битый час, ладно, мимо воин пробегал, от доброй души волков пришиб, бедолаги наши со столба скатились и прямиком сюда, выяснять, что за диковину отыскали».

Человек, недавно зашедший в таверну, склонился над амулетом. Пальцы коснулись мечей бережно, словно те могли в любой момент рассыпаться невесомыми блестками. Погладили рисунок, явно пытаясь не потревожить что-то ведомое одному только их владельцу. На мгновение из-под потрепанного общлага просверкнула старинная бронза и искры самоцветов. Недавний гость склонил голову и тихо отошел к своему столу.

«Вот так браслетик! Я такого и не видал никогда! Вот те и баронская дружина, вот те и простенькая сабля… Похоже, не впервой ему видеть скрещенные мечи. Уважаемый, если можно, расскажи, что ребята притащили? Большой, видно, силы вещица».

Гость, не ответив, подошел к стене, где висела старая лютня. Переглянулся с трактирщиком. Притих наш хозяин что-то, и смотрит словно внутрь себя. Как очнувшись, кивнул гостю. Запели струны, и негромкий вроде баритон без остатка наполнил таверну:

«Что останется после нас?
Погребальных мешочков креп
По тавернам неспешный сказ
У стола, где вино да хлеб

Нет на башнях цветных знамен
Не висят щиты на вратах
Ветер примет парад Имен
И споет о своих Стрелках

В негромкой песне гостя не было ничего от торжественных клановых гимнов. И как-то сразу понятно стало, что не с такой песней идут на приступ замковых стен, что не ей грозят врагу, не ей славят своего сюзерена. Гость вспоминал ушедших в другие миры друзей, и пронзительная тоска расставания пропитывала каждый перебор струн.

Если ты не грозил: «Уйду!»
Пусть губу прикусив тайком
Обгорев в боевом бреду
Значит вспомнят тебя – Стрелком

Если меч для руки тяжел
И кольчуга сдавила грудь
Друг подставит свое плечо
Брат поможет продолжить путь

Молчал трактирщик, и мы молчали. Только пела лютня, звала, просила: «Братья и сестры, возвращайтесь.… Разве вы, носившие знак трех мечей, навсегда покинули нас здесь?»

Ткач скропал кривобокий мир
Но плывет луна в облаках
Вместе с другом – и бой, и пир
Оставайся навек в Стрелках!»

Гость опустил лютню. Помолчал мгновение, встал, повесил ее обратно на стену. Обернулся к трактирщику, кинул на стойку несколько золотых и вышел. Снова плеснуло за стеной яростное белое пламя, коротко рявкнула обожженная разрядом тварь – и все стихло.

«Вот тоже мне менестрель! Его, понимаешь, толком просили рассказать, что к чему, а он…Ветер, Имена…И что такой грусти нагнал? Батюшки, вот чудо из чудес! Уж не знаю…и не слыхал о таком!»

Слепой неуверенно нашарил косяк, вошел, опустился на край скамьи. Чуткими пальцами ощупал-осмотрел рисунок амулета. Долго молчал, незрячими глазами отыскивая что-то в невыразимой дали. Заговорил, силой выталкивая непослушные слова: «Это давняя история, малые, такая давняя, что вот только старина Боб (слепой кивнул в сторону стойки) сможет припомнить кое-что, да такие обломки прежнего мира, как я. Они, оказывается, еще есть. То, что вы нашли – знак Вольного Братства. В нем не заключены великие боевые чары. Просто кто-то из воинов, выше всего почитавших честь, уходя в другие миры, оставил этот знак здесь. Может быть, как залог своего возвращения. А может – ждать нового владельца… А знак этот… Носящие его не владели замками и землями Стать одним из них было непросто, и не каждый набирался решимости избрать нелегкий путь - делать себя, опираясь на свои силы. Они не опекали юных, но в любой час готовы были словом и делом прийти на помощь или просто встать рядом и обнажить свои мечи. И самые древние старики не припомнят, чтобы носивший этот знак сменил его на другой или опозорил. Когда-то кудесники звали их беречь покой этого мира, но разве свяжешь присягой ветер? Они дрались против древнего зла, и не их вина, что сразивший дракона часто занимает его место. Они уходили в другие миры, но оставались братьями. Если то, что я знаю об этом знаке, правда, вы нашли его неспроста. Что там говорил Оракул об окончании Времени Перемен? Перемены только начинаются. И новый яростный мир зовет старых героев. А если зов не долетит до стен башен из слоновой кости… что ж… всегда найдется готовый выбрать непростую дорогу и не вышитую шелками накидку судьбы».
Слепой поднялся, неуверенно ощупал воздух рукой.

«Вот девчонка, молодец, право… вскинулась, подбежала, помогла старику добраться до выхода… а я, балбес, и сообразить не поспел. Да и то – где это видано, чтобы слепой да с места сходил, сидел за столом, прям как обычный чар? Нет, непрост он, слепой, верно это я думал… Гляди, тоже амулет оглаживает, прям как зверушку малую. Да что с нее взять…»

Из состояния легкого оцепенения всех вывел басок трактирщика: «А слыхал я, что ежели двое Братьев в один день коснутся такой вещицы, она просыпается и зовет нового хозяина. Вроде, теплеет, что ли.. или светится..»

«Вот те и брошенная таверна…чудеса, да и только! Где там этот амулет? Что, так и гладит его девка, как котенка? Ох, Ткач побери!»

Клинки мечей тихо наливались глубоким стальным светом под тонкими пальцами.

Источник